Турклуб "Меридиан"

(Очерки из истории)

Новое время.

Славный делами и людьми политеховский турклуб  "Меридиан" умер! Скончался! Почил в бозе!

На дворе бушевал страстями 1993. Ренка наконец согласилась выйти замуж за Андрюшина, и счастливый председатель клуба покинул тонущий  корабль туризма. Последним, как и полагается капитану. Знаменитая "перестройка" наконец завершилась разрушением всего и вся. Политех зиял руинами, пробоинами и табличками типа: "Дельтаклуб закрыт! Все ушли в Бизнес!" Я, утирая локтями скупые мужские слезы, брел по пустым коридорам главного корпуса. Ветер гонял передо мной обертки от "сникерсов". Я читал надписи  на стенах, пинал перед собой пустую банку "колы" и вспоминал покойного...

В Золотой Век я как обычно опоздал, но вскочить в хвостовой вагон быстро удаляющегося поезда успел, а посему мне свезло увидеть Саяны, Тянь–Шань, Хибины, Кавказ, увидеть рассветы в полнеба, тень от Млечного пути на снегу, и горизонт с высоты 5000 метров, плавно  закругляющийся по краям, земля оказывается и вправду шар.

Это было смутное время 1988 года, мне выдали диплом, а у клуба отобрали помещение. По вторникам в 18.00 сотрудники и гости политеха наблюдали странное, чтоб не сказать подозрительное, скопление потрепанного народа в фойе главного корпуса. Бородатый народ разговаривал громко, вел себя необоснованно шумно, несолидно и оживленно размахивал руками, показывая размеры пойманных рыб, и упавших камней. Слышались непонятные слова: "жумар проскальзывает, а схватывающий, я лопух не завязал..." и понятные фразы: "..., а из трещины несется: Мать вашу так ............."

Всего моего туристического опыта и было то – плавание по низовьям Усьвы в течении 3 дней летом 86–го, поэтому я почтительно молчал, внимая тому, что говорилось вокруг. Так я впервые услышал мифы, вернее предания, о былом величии клуба: о 150 парах лыж "Бескид" (Знаменитое "Мукачево", спасавшее многие поколения туристов, где ты теперь?), о походах выходного дня с участием всего политеха (10000 человек!), о первых местах на Всесоюзных соревнованиях, о перевалах названых "ППИ" и самое главное! Я услышал о Людях! Имена и фамилии мне ничего не говорили, но интонации в голосе описывали лучше фотографии. В произносимых именах слышалась любовь, нежность, уважение, насмешка, иногда ненависть... 

Самой большой похвалой был приговор: "Мужик!".

Истории рассказывались такие, что хохот выворачивал из живота обеденный шницель. Песни пахли потом, обжигали ветром, манили смыслом. От бешенных красок обрушивавшихся со слайдов слепла душа и обливалось завистью сердце – Жизнь проходила мимо!

Ерунда помещение! Дело живет, пока живут люди живущие делом. Геологи, до конца жизни пропитанные дымом полевых костров и сочувствием к бродягам, таскали с кафедры ключи от своих аудиторий. Отец Политеха – Горный факультет, не давая погибнуть своим непутевым сыновьям, приютил всех, включая гордых и заносчивых электриков.

Нас окружали карты тектонических разломов, на нас требовательно смотрели миллионы лет орогенеза, и это нагружало наши сердца ответственностью. Мы из–за всех сил тянулись и старались соответствовать. Нам хотелось внести свою лепту в святое дело туризма и пробороздить целину истории, оставив свой след в памяти потомков.

Мы хотели, чтоб след был добрым, а память о нас светлой. Намерения наши были чисты и не замутнены жаждой наживы. Мы спускались в пещеры, Мы сплавлялись по рекам, Мы ходили по тундре, Мы поднимались в горы.

Нас узнавали люди на перекрестках туристских маршрутов. И благо было не узнать, первое чему учили в клубе, это громко орать: "Политех – лучше всех!" Про нас тоже стали рассказывать байки. Как–то Андрюшин, после купания, вылазил из майской Вильвы. Натолкнулся на греющихся у костра туристов. Потягиваясь, Дюха спросил:

– Ребята, вы откуда ?

– Из Универа.

Андрюха, широким жестом указал на реку, где еще плескалось человек 10 в температуре + 4 градуса, и радостно сообщил:

– А мы из Политеха!

Люди у костра зябко поежились и посочувствовали:

– Да мы уже догадались...

Все шло славно! Но все как и положено идет своим чередом. Туристская судьба как и всякая другая судьба не знает пощады. Мы мужали. Жесткий ритм и законы походов вытравливали из нас дурное, на поверхности стало появляться, что–то  доброе и хорошее, видимо заложенное в нас Богом. Кто ж нормальный пройдет мимо хорошего? Клуб стал стремительно редеть, добрые люди находили друг друга, устраивали свадьбы, а в результате вместо клуба мы имели на счете:

– 40 дипломированных выпускников ППИ.

– 20 молодых супружеских пар.

– Полное отсутствие снаряжения, денег и интереса к туризму, людям нечего было есть.

И вот, женившийся Андрюшин забил последний 21 гвоздь в крышку нашего гроба. Очко! Торжественный вынос тела состоялся в слякотную пятницу сентября (наш ободранный стенд сняли со стены и выкинули на помойку). Тело не погибло, оно "разбрелось по любимым и по улицам", старики собирались на квартирах, справляли дни рождения, ходили в горы, но как–то все меньше, и к Политеху это не имело уже никакого отношения, да и Политеха то уже не было. Только кое–где  в горах снимали с вершин и перевалов записки: "На вершину_______ числа_______ поднялась группа в составе ______________. т/к "Меридиан",  Пермский Политехнический Институт", да доходили слухи о существовании где–то среди сотрудников института уж совсем старых туристов, ровесников мамонтов.

Грустная сказка с несчастливым концом.

Прав был Г.П.Щедровицкий – во Франции все великое начинается на кожаном диване, а в нашей стране все начинается на кухне.

Холодным февральским вечером 96 года мы (Женька Воронов, его жена и я) грелись на кухне не то чаем с ромом, не то ромом с чаем.

Было уже обсуждено, что вот есть в мире горы, называются они Гималаи, и что неплохо бы там побывать. Есть совершенно не освоенное плоскогорье Тибет, которое ждет нас уже 350 млн.лет. Есть в мире прекрасные предметы, как–то: горные лыжи, скайборды, парапланы, дельтапланы, парашюты, акваланги (список получился на 32 минуты). И нет в мире достаточного количества денег, чтобы эти места посетить, а вещи купить. Что вот бизнес это хорошо, а в поход в этом году не сходили. Что не спал Евгений вот уже несколько ночей, что снятся мне горы раз в месяц, что вокруг все больше людей "семь по восемь и восемь на семь", и пальцы у большинства веером не по делу, а потому, что модно, что ... А ну его.

И было предложение Женьки, простите Евгения Геннадьевича, Клуб!!! Где? В Политехе! А есть на что будешь? Гори оно все синим пламенем, и так на Тянь–Шане только немцы, поляки, чехи, американцы французы, англичане, да австралийцы ("ведь это наши горы?") Ну давай с октября попробуем. Сейчас хочу!!!!! Так нет же ничего. Деньги для нас или мы для денег. Не выйдет, не нужно это никому. Нужно, Выйдет!

Так не бывает! Ну мы же с вами взрослые люди! Померла так померла. Сказки изучают в 3 классе, а в 4 "классная" объясняет, что по чем. Я не поверил...

Новейшее время.

Октябрь 1996. Вторник. 18.00. Главный корпус ПГТУ.

Я поднимаюсь на 3–й этаж. Подхожу к ауд. 321–а и сладко жмурюсь на стенд утыканный цветными фотографиями.

Стенд прорезает надпись: "Турклуб ПГТУ "Меридиан".

Рядом висят объявления: "... Экспедиция... горы, сплав... дельтаплан, фильм..." – сердце недоверчиво замирает. Из помещения доносится хохот, хлопок шампанского и звон  бокалов (опять у кого–то день рождения). Я, предвкушая, распахиваю дверь с цветной надписью “Меридиан” (произведение Мишки Микрюкова) и... просыпаюсь?

Всё когда–нибудь вернется на круги своя. И всё не так уж  плохо в этом мире. В двадцати семьях подрастает двадцать бутузов разного веса, возраста и пола. Крестники и равноправные члены клуба они уже ходят в походы, а ушедшие когда–то в бизнесмены помогают издавать эту книгу. Мы люди, и хотим обычных человеческих радостей: любви, дружбы, адреналина в кровь и интересной жизни. Так было и так будет. Только вот когда?!......

... Я распахиваю дверь, и обрушивается на меня в вихрях снега четверка горнолыжников, смотрит в упор белый пик Каракол, несбыточной мечтой стекает справа ледник Федченко, свирепствует на столе порог "Бегемот", повисли слева в ожидании будущего льда ледорубы и карабины, а вокруг бурлят и суетятся, уже кое–что испытавшие, кое–что повидавшие, и даже слегка родные (сколько уже пережито вместе) студенты. Вещает Николай Палыч Деменев, радостно орет Иринка, загадочно улыбается Женька – о, Господи, опять что–то придумал...

Пермь – 1996 г.